Тема судьбы и взаимоотношений человека с судьбой начинает свою историю уже с первых шагов древнегреческой философскй мысли, ценность которой состояла, прежде всего, в становлении и утверждении научного мировоззрения. Один из самых существенных аспектов этого процесса - становление категории закона, необходимости и случайности. Именно эти идеи, в наибольшей степени, были подготовлены древнегреческой мифологией, в рамках которой, задолго до возникновения науки и философии, существовали развитые представления о Судьбе (Миф об Эдипе).
Роль древнегреческой мифологемы судьбы, как предвосхищения идеи закона, прежде всего в том, что в ней представлена такая существенная черта закона, как необходимость. Ахейское (или микенское) слово "айса" в "Илиаде" и "Одиссее" означает "судьбу". Греческое слово "мойра" в значении "часть", "доля" в гомеровском эпосе, в его последнем значении, является главным термином для обозначения судьбы. Также часто у Гомера встречаются выражения: "назначенный день", "предопределенный день", "судьбин день" (см. "Илиада" 7,72; XXI, 100; XXII, 212), непосредственно выражающие идею предопределения, которая составляет центральный пункт представлений о судьбе. Т.е. день, в отличие от остальных, который изменить нельзя. ( Даниил Андреев "Роза Мира" - представление о Пути, как постоянно возникающих диадах, после выбора одной из который дальнейший путь предопределен до следующей диады. Борхес, новелла "Сад расходящихся тропок" - та же идея о диадах, но прогрессирующая в том смысле, что проблемы выбора, как такового, не существует, т.к. выбираются сразу все варианты.)
Уже в греческой философской системе темы предопределенности (миф об Ахиллесе) и выбора (миф о Дедале) - одни из основных тем. Новое звучание они получили в творчестве Роджера Желязны, в частности в его романе "Хроники Амбера" и, предшествующей ему, по хронологии, новелле "Когда боги бессильны", в основу которых им был положен миф о Прометее ("Прометей", в переводе с древнегреческого, - "Предвидящий", "Прозорливый", "Провидец").
Существовало в древнегреческой философии и такое понятие как "Кера". Кера, по представлениям древнегреческих философов и мистиков, давалась человеку в момент его рождения и сопровождала человека всю его жизнь. (Сравни: Ангел-хранитель, Демон-искуситель, Кера - Карма). Но каждая Кера отвечала за реализацию только одного жизненного пути (здесь "путь" надо понимать как "ведущий к определенному концу", т.е. имеющий определенное завершение (свершение).) У Ахилла, например, две Керы, и, следовательно, два возможных жизненных пути.
"...Добродетель не есть достояние кого-либо одного: почитая или не почитая ее, каждый приобщится к ней больше или меньше. Это вина избирающего: бог - невиновен". (Платон "Государство", 617)
"...отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование". (Сартр "Экзистенциализм это...", 323)
Мы не ошибемся, если скажем, что оба эти автора, несмотря на разделяющие их временные пространства, сходятся в мнении полагая, что свободой выбора душа обладает только перед выбором образчика своей будущей жизни, а затем этот выбор обуславливает фатальность существования человеческой судьбы. ( Практически тоже и также у Д. Андреева в "Розе Мира")
В греческой народной вере герой был духом умершего, который еще при жизни обладал силами, далеко превосходящими силы любого обыкновенного смертного. Т.о. смерть как бы еще больше увеличивала силы героя, еще при жизни возвышавшегося над другими людьми. Т.е. герой приобретал свою силу в смерти ("Вырваться из круга перерождений" - эта тема в "Тибетской книге мертвых", в основе философских систем герметиков и буддистов) Т.о. смерть не только и не столько обнажала индивидуальность человека, но, в известной мере, и определяла ее. Отсюда: не только рождение, но и смерть определяет удел человека. Родиться мало - необходимо еще завершить жизненный путь.
Преодоление жизни через продление жизни посредством рождения новых и новых поколений - это главное для рода. А для индивида, разумеется индивида, достигшего определенного уровня личностного самосознания, главным в его жизненном пути является встреча со смертью, т.к. она выявляет его индивидуальность (т.е. характер смерти) (Ахилл и Эвхенор) Собственное же рождение не столь важно для индивида, т.к. он застает себя уже живущим на земле и, следовательно, само физическое рождение не было для него объектом непосредственного переживания. Отсюда, главными переживаниями для его сознания, становятся Жизнь (Путь), духовное рождение, в процессе осознания, сути этого Пути и Смерть, как логическое завершение жизни, призванное венчать ее. И поэтому смерть принимается безропотно только при условии, что она возвеличит героя (человека), выявив его индивидуальность, станет средством его самоутверждения. Т.о. через смерть, через приятие Своей смерти, человек приобретает жизнь (Моуди "Жизнь после смерти", викинги - Один)
Одна из самых ярких особенностей древнегреческих представлений о судьбе состоит в том, что судьба - не просто весь жизненный путь человека от рождения до смерти, но индивидуальная, неповторимая жизненная доля, которая у каждого человека своя. И, отсюда, возникает тесная связь концепта судьбы с идеей справедливости (женихи Пенелопы), и идеи справедливости с темой возмездия (Дика - богиня правосудия; Немезида - богиня возмездия). Дика и Немезида олицетворяют принцип справедливости, который имеет разумное оправдание в самом себе, в собственном содержании. Справедливость и есть разумное основание, внутренний закон. ( Древняя Греция - идея Справедливости; Индия, буддизм - карма; Герметики, Христос - принцип равновесия).
Идея подчинения безличностной необходимости формировалась лишь в той мере, в какой выкристаллизовывалась идея свободы, идея человеческой личности ( например: контраст рабской доли и доли свободного человека).
Две главные тенденции мифологемы судьбы:
1) безличностно-фаталлистическая,
2) личностно-волютаристическая.
С первой тенденцией соотносится все многообразные варианты верховенства судьбы над богами, со второй - варианты верховенства богов над судьбой. Возможен и третий вариант: равенство сил судьбы и верховного бога.
Индивидуализирующая тенденция в представлениях о судьбе напоминает также о соотнесенности этих представлений с темой ответственности за свои деяния самого человека (Сартр).
" Смерть всем одна
Но судьба (saiмwv) над нею - неравная".
Пиндар. Истмийская ода.
Религия (вмешательство богов)
порядок вещей
Магия (вмешательство магов)
В предрешениях же неперсонифиницированной судьбы, на первый взгляд, нет никакого внутреннего закона и никакого разумного основания. Но это только на первый взгляд. В предрешениях судьбы лежит высший смысл, суть которого доступна не многим: "Высший план" развития мира и идея "Правильности Своего Пути" (Пастернак "Доктор Живаго" - "своя ниша").
Отсутствие Добра и Зла: герметики - принцип равновесия.
Орфики: важнейшее положение в этом учении - понятие о земном существовании человека как испытании его души телесной жизнью; тело есть темница души, а смерть - желанное освобождение души из этой темницы.
Эмпедокл: "необходимость" (судьба) превращение из единого во многое под воздействием Вражды и из много в единое под воздействием Любви.
Восемь сфер.
Парменид: Мойра связала бытие с законченностью в себе и с неподвижностью. Анака ответственна за то, что бытие не имеет ни в чем недостатка, т.е. обладает внутренней самодостаточностью. Мойра же обеспечивает бытию законченность в себе, внутреннюю завершенность.
Мифология - философия, выраженная образами-символами.
Гераклит; всеобщность логоса проявляется не только как власть над всеми, но и как внутреннее единство мира. Логос не только доступен разуму, но это сам божественный разум, так что все "охватывающее нас разумно и мысляще".
Далее категория закона разрабатывалась Демокритом, Аристотелем, стоиками. В частности у Аристотеля учение о природе атома и пустоты, а также категория случайности (Тюха - Судьба - слепой Случай).
Минойско-микенская религиозно-теологическая мысль создала символы высокой степени обобщенности ("Потния" - "Владычица"). В этой культуре большое значение имели женские божества и поэтому большинство жрецов - женщины.
Культ женских божеств - это изначально культ божеств хтонических т.е. ассоциирующихся с землей и ее плодородными силами. Хтонические божества это обычно богини плодородия и, следовательно, рождения и половой жизни, но также поставленные во главе загробного мира (рождение - половая жизнь - смерть). Т.о. хтонические божества отличаются амбивалентностью, т.е. символизируют одновременно такие фундаментальные противоположности как рождение и смерть. Такие хтонические божества ассоциируются прежде всего, с фигурой Великой Богини или Великой Матери.
В различные времена и культуры эта фигура представлена различными конкретными божествами, с присущими им особенностями. Но во всем разнообразии этих особенностей отчетливо выделяются специфические черты: доминирующая роль по отношению к партнеру мужчине, ассоциации с темами рождения, сексуальной жизни и смерти. Т.о. можно говорить о Великой Богине, объединяющей в себе все эти черты: такой была в конце 11 тыс. до но н.э. Великая Богиня Каркемиша (г. на р. Ефрат); Кубаба, которая выступала прежде всего, как Мать; Иштар - в ее образе преобладал эротический мотив, а рядом изображался лев, подчеркивая связь ее образа с образом смерти. ( Э.Цветов, "... к любви и смерти" "... мать дает ребенку смерть... жизнь ребенка есть смерть плода, но она же дает ребенку любовь и тепло").
...Божества представлялись в человеческом виде, но в качестве их символов могли выступать и животные...
"... возрождение мужчине может дать только женщина..."
Человек - открытая система. И поэтому этические и эстетические понятия ценности развития теряют традиционный смысл. А идеи добра, справедливости, красоты предстают как наивные грезы. Дело же все в том, что в прихотливом пересечении времен и пространств не может быть никакого приоритета одной формации над другой, никакой иерархии как необходимого условия перехода от низшего состояния к высшему. И при отрицании всех противоположностей; жизнь-смерть, добро-зло и.т.д. материя и дух освобождаются от дихотомического фатума и превращаются в компоненты сколь угодно сложной, но не противоречивой реальности. Ведь в действительности, все эти кажущиеся противопоставления, ничто иное, как разные стороны единого Бытия.
Жизнь - это кровь и боль. Смерть - это просто иная кровь и боль, иная жизнь. Они плавно перетекают одна в другую и кажутся различными лишь издали. Как сказал кто-то из великих: «Большинство людей не живет, но пребывает в довольно неустойчивом равновесии между гипотетической жизнью и вероятной смертью".
Тоже происходит при рассмотрении любых дихотомических противопоставлений: их, традиционно принятые, различия лишь кажущиеся и только отбросив эти противопоставления, мы получаем подлинную картину бытия. Лишь отказавшись от эстетической и этической цензуры, человек становится, наконец, самим собой, т.е. существом, живущим за гранью общепринятых догм, существом принципиально жестоким и агрессивным, ибо таковы законы неизмеримых бездн времен и пространств. С одной оговоркой: он к а ж е т с я таким дихотомически ориентированному интеллекту.
Но только став самим собой, человек может осознать смысл своего рождения. Осознать, чтобы исполнить.
